Интервью
Варвара: Расскажите, пожалуйста, вы родились в поселке или сюда переехали?
Владислав: Я всю жизнь здесь.
Варвара: Как ваши родственники попали сюда?
Владислав: У деда было полкомнаты на Арбате над зоомагазином. Зоомагазин там уже не сохранился. В 1924 году кто-то из знакомых ему сказал: «Слушай, под Москвой при заводе «Изолятор» построили какой-то кооператив. Рабочие завода вступать в кооператив не хотят, ищут по всей Москве желающих».
Дед уже был женат, уже была моя мама, ей было уже тогда лет шесть или семь. Ей было шесть лет, потому что еще строили дом. Он приехал сюда, договорился о строительстве дома, выбрал вариант дома. Вопреки тому, что экскурсоводы рассказывали, что якобы нельзя было выбирать варианты, выбор был, можно было выбирать.
В 1927 году дом был сдан, и он заселился. Ему говорили: «Ты дурак, поехал из Москвы в какую-то Тмутаракань, куда даже трамвай не ходит». Но он правильно рассчитал.
Варвара: Какой ваш дом?
Владислав: Верещагина, 22.
Варвара: Вы немножко писали про какие-то воспоминания из детства. Как вы проводили время в детстве, в юношестве в поселке с друзьями?
Владислав: После войны было очень много детей. Сейчас проходишь четырехэтажный дом в поселке, где какое-то учреждение, если бы он был заселен квартирами, сейчас там было бы мало народу. А тогда весь двор был полон ребят. Естественно, вокруг меня практически в каждом доме были дети. Большой компанией играли в прятки, маленькой компанией в какие-то ролевые игры.
Варвара: Расскажите побольше про события в жизни истории поселка, которые вам запомнились.
Владислав: В самом поселке никаких особо потрясающих событий не происходило. Вокруг поселка много чего творилось. Самая такая история, которую мне рассказывали, я упомянул. Вот здесь дом, за стендом башенка снесенная. Там была вырыта щель, куда попала бомба. Про него рассказывали, что уехали под Истру, попали в пекло. Катастрофа «Максима Горького» над поселком. Это тоже были местные потрясающие события.
Варвара: Расскажите побольше про интересных жителей, не обязательно известных, может быть, просто необычных.
Владислав: Каждый человек интересный, если его знаешь. Поэтому я бы не стал кого-то особо выделять. Понятно, что здесь были достаточно известные люди, например, известный скульптор Файдыш, художник Герасимов, один из плеяды Герасимовых, конструктор Федоров, оружейник. Его дом сейчас превращен в нечто совершенно неузнаваемое.
Варвара: Какой это дом?
Владислав: На Малом Песчаном. От дома уже ничего не осталось, там совершенно другая постройка. На наше улице самый знаменитый во время моего детства человек был профессор Корнилов, дом 16. Он умер еще в конце 40-х годов. Мои родители мои архитекторы, считаются здесь здешней достопримечательностью.
Варвара: Может быть, какие-то соседи, которым запомнились с детства какие-то воспоминания?
Владислав: Трудно что-то такое выделить. Какие-то скандальные эпизоды не буду. Каждый по-своему.
Варвара: Вы больше себя ощущаете жителем поселка или жителем Москвы? Менялось ли как-то это ощущение?
Владислав: С тех пор в моем языке сохранилось дедушкино выражение «поехал в Москву», «поехал в город». Сейчас молодое поколение это дома не употребляет, а у меня по привычке иногда еще срывается.
Варвара: Как вам кажется, сейчас жители поселка ощущают себя больше жителями поселка или это уже как один из районов Москвы?
Владислав: Сейчас нет такого тесного единения жителей поселка, где каждый друг друга знает, какое было в 20-е годы. Я могу судить об этом по воспоминаниям старшего поколения. Уже после войны это стало слабеть. Сейчас жители поселка кто-то друг друга знает, активисты встречаются на заседаниях совета поселка. Если тогда каждый знал буквально про каждого, то сейчас такого уже нет.
Варвара: Я прочитала, что поселок сейчас находится на самоуправлении, он перешёл в конце прошлого века. Это как-то помогает объединять жителей?
Владислав: Как-то заставляет помнить о том, что это самоуправляемая территория. Хотя есть разные люди, особенно из числа приехавших, которые это непонятно и не нужно.
Варвара: Сейчас уже нет сообщества жителей поселка?
Владислав: Оно есть, но оно уже не такое всеохватывающее.
Варвара: Насколько часто жители организуются для совместной деятельности: праздники, мероприятия? Это чаще именно поселок или это весь район?
Владислав: Поселковые мероприятия в основном связаны с деятельностью нашего управления. Это может быть субботник. На Площади Звезды, как ее сейчас стали называть, собирают какие-то праздники, 9 Мая, по-разному бывает.
Что касается общегородских мероприятий, иногда задевают нас, но не совсем понятно. Неделю назад в воскресенье были какие-то мероприятия, приехали какие-то автобусы, водили какие-то экскурсии, по поселку расставили старые, хорошо отреставрированные автомобили.
Я посмотрел, «эмка» довоенная очень хорошо сохранилась. Мотор поменяли на более поздний, но это понятно. «Победа» идеальная, как будто только что с конвейера. Причем никаких поделок, все оригинальные детали. Такие любители есть. Единственное, что из старых машин не было ЗИС-110. Но это уже правительственная машина. Она есть в музеях, но найти любителя, который пригнал бы ее сюда, который бы на ней еще ездил, нет. Это было общегородское мероприятие.
К городскому мероприятию могу отнести экскурсоводов, которые ходят по поселку, рассказывают много былей, а еще больше небылиц.
Варвара: Какие небылицы? Расскажите, чему верить, чему нет
Владислав: Всё, что угодно. Стоят как-то недалеко от моего дома, и кто-то говорит: «Посмотрите, все улицы сделаны так, что до конца не просматриваются».
Варвара: Я такое слышала.
Владислав: Извините, она стоит на этой улице, которая просматривается из конца в конец. Не просматривается до конца и имеет изгиб Сурикова, Верещагина, и если учесть, что Шишкина изогнулась. Три улицы, всё. Все остальные просматриваются из конца в конец. Когда ты стоишь и просматриваешь улицу, и говоришь, что не просматриваешь, это интересно, но непонятно.
Или идет дальше к дому, который по фамилии прежнего владельца называли домом Панфилова, это угол Шишкина и Малого Песчаного переулка, серый дом, который сейчас приобрела какая-то организация, продав почти весь участок соседям, и начинает рассказывать о том, что здесь жил какой-то знаменитый агроном, у которого был сад непрерывного цветения. Что-то я не слышал об этом саде непрерывного цветения от старшего поколения и не наблюдал его в моей жизни. Допустим. Но, во всяком случае, вызывает вопросы.
Варвара: Но агроном-то был?
Владислав: Вроде Панфилов не был агрономом. Надо посмотреть какие-то документы. Во всяком случае я не встречал такие указания. Это вызывает удивление.
Рассказывают про этот поселковый дом., что сначала тут был детский сад. Был детский сад, но не сначала. Вся хронология перепутана.
Больше всего меня как авиационника поразила фраза одного экскурсовода как раз по поводу Максима Горького «Самолет был клепаный, поэтому он развалился». Если учесть, что все металлические самолеты еще до и послевоенные, до самого последнего времени были клепаные, то эта фраза была просто умопомрачительной.
Или говорят о том, что дома были такие, потом их обшили. При этом показывают на дом, который не был обшит, штукатурка по камню, по кирпичу. Не знают жом. Таких эпизодов очень много.
Варвара: Как жители относятся к тому, что тут часто водят экскурсии, гостей?
Владислав: Ходят и хорошо. Хотя когда слышишь, что они говорят, забавно, но не радует.
Варвара: Сейчас в поселке много заборов. Если идти по улице, часто не видно домов, потому что жители хотят больше личного пространства. Как вы к этому относитесь?
Владислав: Нынешние забор очень мало похожи на старые. Старые заборы, которые предусматривались в первоначальном проекте поселка, шли в глубине территории участка, отделяя сад и иногда вспомогательные территории, от парадной. Парадная была огорожена невысоким забором, примерно как этот барьер, и даже по виду была похожа. Сверху такая часть и вертикальные планки.
Потом перед фестивалем молодежи и студентов старые заборы снесли, поставили штакетник. Но он был 1 м 75, одинаковый по всему поселку и прозрачный. Сейчас практически нигде уже не найти внутренних глухих заборов, зато появилось огромное количество глухих заборов снаружи. Парадная часть, которая раньше была между глухим забором и улицей, цветник и всё прочее, сейчас выплыла на внешнюю часть дома перед забором, и не у всех, потому что где-то есть, где-то нет.
Варвара: В связи с тем, что изначально посёлок задумался как город-сад, как вам кажется, насколько удалось воплотить эту концепцию или получился один из московских районов?
Владислав: Концепцию в той мере, в какой был построен поселок, воплотили. Можно найти не так уж много районов не только в Москве, но даже в Европе, которые хоть как-то могли претендовать на город-сад. В Кенигсберге (нынешний Калининград) есть территория. Но там застройка идет достаточно крупными вилами. Они окружены парковой зоной, пересечение улиц не под прямым углом. Эти принципы были и здесь – пересечение улиц не под прямым углом, зеленая зона, весьма просторная.
Если мы вспомнили Европу, в Германии, где застройка малоэтажная, дома стоят гораздо ближе друг к другу, чем здесь, даже по линии улицы стоят вдвое плотнее и по глубине тоже. Размер участка там раза в четыре меньше, чем здесь. Здесь достаточно большие участки.
В этом смысле принцип застройки был даже не городской, а скорее, дачный. Это воспринималось, как дачи. Хотя согласно изначальному плану, это был образец города социалистического будущего, кооператив завода «Изолятор». Причем за образец брали американскую настоящую малоэтажную коттеджную застройку.
Варвара: Я бы хотела чуть-чуть поподробнее спросить про разные детали, которые мне показались интересными в справке, которую прислали. Вы написали про мост через речку Таракановка. Я знаю, что потом речку закатали в трубы. Могли бы вы рассказать подробнее, как выглядело это место?
Владислав: Речка Таракановка начиналась на той стороне Ленинградского проспекта (Тогда это было Ленинградское шоссе) за нынешним Алмазом, за его парадным корпусом. Говорили, что там было болото, и она оттуда текла. Она вытекала из-под Ленинградского проспекта, примерно там, где сейчас стоит «Шишка» около трамвайного поворота, текла вдоль корпуса генеральского дома, который идет по улице Алабяна. Дальше сворачивала туда, где между домами по улице Алабяна есть такой зеленый разрыв, выходила на широкое место под горкой, на которой стояла церковь. Сейчас эта горка заасфальтирована, там поворотный круг автобуса, который идет на Октябрьское поле.
Варвара: Церковь, которая сейчас там?
Владислав: Да, Церковь Всех Святых. Дальше шла по краю Братского кладбища, проходила по тому месту, опять разрыв между постройками уже более позднего времени и застройкой Новопесчаной улицы, там, где сейчас зеленый газон и дальше надувной корпус спортивной школы, улица Сальвадора Альенде.
Дальше она выходила из трубы где-то в районе ТЭЦ, уже была без трубы. Это уже после того, как здесь взяли в трубу. Взяли ли сейчас в районе ТЭЦ в трубу, не знаю. Наверно, уже взяли. Она текла так.
Летом речка была обыкновенным замусоренным ручейком, консервные банки и прочее, но в разлив она вдруг становилась шириной в асфальтированную часть улицы и даже больше. Помню, как мальчишки старше меня на самодельных плотах плавали по ней как раз около генеральского дома.
Варвара: Вы написали про булочную в сером доме. Может быть, с ней тоже связаны какие-то воспоминания?
Владислав: Запах свежеиспеченного хлеба, поскольку там была пекарня. Кассовый дореволюционный аппарат, украшенный каким-то металлическими завитушками. Потолок, наверное, сохранился. Наверняка там сейчас другое учреждение. Потолок довольно интересный – плетенка кружками на красном фоне. Стены под красный гранит или красноватый мрамор, мне сейчас уже трудно вспомнить. Это была главная булочная в районе в течение достаточно долгого времени, поэтому она помнилась.
Варвара: Еще вы написали про квартал чекистов с домами в стиле конструктивизм. Про это тоже было бы интересно. Я раньше не слышала про это.
Владислав: Название «Дома чекистов» – это мог быть всего лишь треп, связанный с тем, что там действительно жило много сотрудников НКВД, военных. Кому тогда давали жилье? Тем, которые были особо ценные.
Те два дома, которые сохранились, дают определенное представление об архитектурном стиле, хотя эти дома перестроены, при перестройке заложили окна ванных комнат. Ванные комнаты имели выход прямого освещения на улице. Почему-то при перестройке заложили.
Еще интересная особенность этого квартала состояла в том, что линии домов пересекались не под прямым углом, как сейчас, а под 60 градусов. Это создавало определенную иллюзию, когда по нему бродишь, потому что психологически кажется, что ты повернул за угол, значит, повернул на 90 градусов, но попадаешь не туда, куда должен был попасть, если бы это было 90 градусов. Это воспринималось как блуждание по какой-то заколдованной зоне. Поэтому мы, мальчишки, так называли – «закзонка» (заколдованная зона).
Варвара: Вы еще писали про магазины. Может быть, тоже какие-то воспоминания с ними? Один, который между домом 19 по Поленова и 13 по Врубеля, а другой на углу Малого Песчаного.
Владислав: Тот, который по Поленова, долго не прожил. Здание стояло, но его использовали под разные цели. Обыкновенный магазин того времени.
Тот, который здесь, его называли «зелененький» и по окраске, и потому что там торговали зеленью, был более долгожителем. Его снесли, когда уже расширяли улицу Алабяна. Он просто мешал. Тогда временно этот «зелененький» перенесли в нынешнюю часовню, которая сейчас превратилась в церковь, а пивную к тому времени ликвидировали.
Пивная была своего рода достопримечательностью. Во-первых, на рубеже 40-50-хх там можно было купить очень дешевые бутерброды с колбасой, с икрой, с сыром. Икра была баснословно дешевая.
Помню, как мы с моим товарищем забавлялись, наблюдая некоторых клиентов этой пивной, выходивших из дома с удивлением на лице и без ясного понимания, могут ли они добраться вообще обратно до места назначения. Нас это как-то забавляло. Может быть, наблюдая за тем, как смешон пьяный человек, это потом предохраняло от алкоголизма, не знаю.
Варвара: Еще про кинотеатр «Ленинград». Сейчас он закрыт. Может быть, вы там были?
Владислав: Конечно. Это был лучший кинотеатр района. В районе долгое время не было кинотеатров, кроме клуба ВМ, клуба строителей «Октябрь».
Варвара: Это который в подвале?
Владислав: Нет, это на Октябрьском поле. Его снесли сравнительно недавно, он был достаточно интересный, в глубине квартала. Клуб строителей «Октябрь», ВМ.
Что касается того, на втором этаже была комната, которую иногда использовали для показа фильмов. Не было кинотеатров, была просто комната, завешивали и запускали проектор.
Из более современных первым был кинотеатр «Дружба» на Новопесчаной, потом появился кинотеатр «Юность», тоже в 50-е годы. Потом открыли кинотеатр «Ленинград». В зоне досягаемости еще был кинотеатр «Восток» на площади Курчатова. Довольно поздно был открыт в бывшем бомбоубежище, сейчас это театральное помещение, кинотеатр «Сокол» возле метро «Сокол».
Еще кинотеатр «Чайка» у пересечения Волоколамки и окружной железной дороги. Я не знаю, что сейчас в этом помещении на той стороне Волоколамского шоссе, последняя длинная кирпичная девятиэтажка, дальше остаются только две блочных башни.
Все эти кинотеатры в первых этажах жилых домов отличались тем, что был узкий зал. Это создало некое неудобство. В кинотеатре «Ленинград» была хорошая пропорция зала. Он был широкоэкранный. Там было великолепное фойе, которое само по себе могло служить еще одним зрительным залом.
В архитектурном отношении он был очень хорошо и правильно сделан. Это был типовой проект, но очень удачный. Сначала человек попадал в кассовый зал. Потом затемненный коридорчик, идущий из кассового зала в фойе, что уже настраивало на впечатления того, что ты куда-то идешь. Потом они перенесли двери, ведущие в фойе, ближе сюда, и испортили это впечатление, что идешь по коридор, и там открывается зрелище.
Потом люди попадали в фойе, где можно было посидеть, послушать музыку, подождать фильм. Потом была хорошо сделанная возможность, когда люди попадали в зрительный зал сразу лицом к экрану (это тоже хорошо настраивало), а не сбоку, как в кинотеатрах, сделанных на первом этаже жилого здания. Выходили тоже лицом к экрану, вниз.
Потом такой принцип был у других кинотеатров, у кинотеатра «Варшава», но это был первым в своем роде кинотеатр. «Варшава» – тоже типовой проект. Но там было хуже фойе, оно не было таким полноценным. Этот кинотеатр был удачный.
По похожему проекту был кинотеатр где-то в районе Ленинских гор. Сравнительно недалеко отсюда был кинотеатр «Рассвет» из кирпича другого цвета. Это был очень удачный проект кинотеатра.
Варвара: Может быть, у вас тоже есть с ним какие-то воспоминания, какие-то фильмы?
Владислав: Конкретно воспоминаний о фильмах, связанных с кинотеатром «Ленинград», я не выделю. Можно выделить фильмы, которые в детском возрасте производили на меня наиболее сильное впечатление. «Белоснежка и семь гномов». Родители возили меня в центр города.
Скорее всего, это был трехзальный кинотеатр «Метрополь». Был памятный кинофильм «Максимка». Своеобразный фурор на меня и на моих сверстников произвел фильм «Тайна двух океанов». Двухсерийный, научная фантастика. Там подводный мир, шпионы – всё, то нужно для полного счастья мальчишки. К тому же он был хорошо сделан. Это был один из немногих цветных фильмов, и снят был очень хорош. Дальше уже пошли фильмы, которые я видел в более зрелом возрасте, их уже трудно выделять.
Варвара: Завершающий вопрос. Каким бы вы хотели видеть поселок в будущем?
Владислав: Я бы хотел, чтобы он, прежде всего, сохранился. Возможно, он еще будет прообразом поселения будущего. Развивается система дистанционной работы, когда можно жить в одной стране, а работать в другой. Люди в этих условиях будут селиться не в больших городах. Многое совершенно непонятно, что будет с нашей страной в силу нынешней ситуации, поэтому я бы не рискнул строить какие-то прогнозы.
Варвара: Если пофантазировать, в идеальном варианте развития событий.
Владислав: Если посмотрим историю, тогда было два процесса – или народ собирался в крупные города. Античные города огромные по нынешним меркам. Город Коринф – 200-250 тыс. населения, совсем не маленький город по нынешним временам, я уже не говорю про Рим. Были периоды, когда население, наоборот, рассредоточивалось в сельской местности. Такие циклы уже были в истории, поэтому это возможно.
Определенную коррективу, которая может сильно изменить картину будущего (я не берусь сказать идеальную), может создать миграция населения. Известно, что в Африке южнее в Сахаре сейчас численность населения избыточное к количеству воды, которое там есть. Люди будут вынуждены куда-то мигрировать. Наиболее вероятна миграция на Север. Европа сейчас захватывает. Сколько тех же арабов во Франции.
У сына было. идет он по Парижу, ему надо было срезать. Он решил пройти мимо каких-то складов. Место не слишком приятное, но вроде никого нет. Идет, вроде ка безопасно. Ему наперерез идет парочка арабов, остальные продолжают стоять под фонарем. Он быстренько вынимает наушник, наиболее опасное, что могут ухватить. Обращение почти такое же, как в России, только на французском языке: «Дай закурить» и преграждают дорогу.
Он сразу ответил ему по-русски, это вызвало у нападающих некое смущение. Во-первых, он ответил соответствующим тоном. Во-вторых, раз не француз, что будет. Так процесс будет идти. Миграция неизбежна. Видимо, она затронет и нас. Одновременно таяние вечной мерзлоты.
Будут происходить очень большие процессы с перемещением населения, с изменением климата, может быть, строительством новых городов. Может быть, наоборот, поворот к похолоданию. Гольфстрим прерывался, обогрев Севера прекратился, и непонятно.
Могут быть разные ситуации. Поэтому довольно трудно что-то фантазировать. В этом смысле жизнь меня научила одному не слишком приятному выводу. Жена любила поговорку «Загад не бывает богат». Нужно планировать, нужно предвидеть, но очень часто эти планы начинают рушиться в то же самое момент, как только они составлены. Единственное, что приходится делать в каждой конкретной ситуации решать так – какая линия поведения оптимальная в данной ситуации, исходя из той информации о текущем, о возможном будущем, которое у меня есть, потому что ситуация может поменяться, и линия поведения может тоже радикально поменяться.
Варвара: Спасибо вам.