У него тоже есть друзья, с которыми он прошёл через всю жизнь. С теми, с кем он жил в комнате в общежитии МИФИ, он до сих пор дружат: они живут в Дубне, в Москве, в Троицке. Все вместе собираются на юбилеи, были у нас свадьбе, да и когда и было по 50, по 55 лет, друзья приезжали в Белоруссию. Недавно мы ездили к ним, останавливались в Дубне.
Мы оба очень семейные. Теперь наши папы ушли, остались мамы, и мы в большом ответе за них. Всё это возможно благодаря тому, что у нас с мужем одинаковые взгляды, одинаковое воспитание. И в детей мы тоже вложили много сердца, много души.
Во время пандемии мы очень сильно друг с другом спаяны. Внешние ограничения только это усилили. Забота о здоровье, желание поддержать наших мам. У нас всё общее — каждая мысль. Всё важно, интересно, всё заботит.
ДОЛГОЛЕТИЕ
Моей маме уже 94 года. Ещё немножечко, и она будет справлять свой 95-летний юбилей! На банкет в честь её 90-летия приезжали родственники из разных уголков страны. Все говорили: «Это немыслимо (нам-то мыслимо!), что мы видим её в таком сохранном состоянии! Похоже, что мы отметим и следующий юбилей». Так и получилось, ещё немножко, и осенью будет 95-летие. Сиделок и социальных работников она не приемлет, поэтому ей помогаю я.
Серёжина мама чуть моложе моей, но она тоже уже девяностолетняя старушка. Говорят, у них в роду раньше не было таких долгожителей. Моя мама пережила Сталинградскую битву, Роза Степановна тоже вспоминает войну. То, как они сейчас доживают свою жизнь, лучшего и пожелать нельзя.
Секрет долголетия — это движение и работа. Это я как врач знаю. Они обе работали до 60 лет. Для обеих немыслимо праздно проводить время, обе всегда чем-то заинтересованы, чем-то заняты.
У мамы стаж ровно 35 лет (точно как у меня!). Она вышла на пенсию, чтобы растить внука, постоянно при деле. Они себе всегда что-то находили: то салфетки вышивали, пока глаза видели, то читали. Обязательно нужно тренировать голову, разгадывать кроссворды. Свекровь перечитывает «Анну Каренину». Отложит — я ей Акунина подкладываю, потом берёт Хемингуэя... Бабушке 91 год.
Нужна постоянная физическая нагрузка. Обе бабушки до последнего, пока была физическая возможность, очень тщательно убирались, следили за чистотой в доме, в квартире. Я тоже стараюсь, чтобы было больше движения. Только если недомогание, суставы, начинаю себя щадить. Дома у меня есть беговая дорожка: 10 тысяч шагов или хотя бы сколько ты можешь — это жизнь. Это я понимаю как врач.
РАБОТА
Я отработала 35 лет неонатологом в одном роддоме. Я всегда считала, что это очень важно — работать в одном и том же месте с самого начала карьеры до выхода на пенсию. Таких единицы, но мне посчастливилось.
Я выбрала профессию по наитию. Сначала поняла, что мне интересна медицина, потом точнее — педиатрия, а из педиатрии выбрала неонтологию. Мне при распределении предложили пойти неонатологом в роддом, и я не сомневалась: очень-очень быстро стала работать самостоятельно.
Тогда врачей в роддоме было немного. Когда я пришла на работу, была заведующая и ещё один врач. Круглосуточного поста ещё не было, работа была только в день, а ночью вызывали к проблемным детям. Могли вызвать из дома по санавиации.
Когда коллега ушла в отпуск, остались заведующая и я. Она говорит мне: «Будем работать по неделям по санавиации: неделю я, неделю ты». Я сразу была брошена на активную трудовую деятельность. Вызывали и на домашние роды, и на недоношенных. Мне всё было интересно.
Когда набрали людей, мы стали дежурить по суткам. Так и получилась суточная работа, сутки через трое. В летнее время получалось сутки через двое, иногда через сутки. Работа была в радость.
Сначала я работала реаниматологом-неонатологом в отделении реанимации. Потом пришла молодежь, с годами я перешла в физиологическое отделение новорожденных, когда дети рождаются и находятся на совместном пребывании с мамой. Надо было сопровождать их, пока они в роддоме.
В моей карьере было много важных случаев. Многих нужно было спасать. Но я не считаю необходимым про это говорить. Это моя работа. Главное, чтобы человек был на своем месте. У меня было так, я и сама это чувствую, и коллеги, когда провожали, так говорили.
Когда поздравляли с юбилеями, я всегда благодарила коллектив. Он был очень доброжелательный, прекрасный и в профессиональном, и в человеческом плане. У нас с коллегами всегда были очень тёплые отношения.
Когда в мире наступила вся эта ситуация с ковидом, роддом перепрофилировали в ковидный инфекционный стационар. Мне уже было около 60 лет, и мне предложили выбор: я могла остаться или уйти на пенсию. Если бы не эта ситуация, я бы продолжала работать. Роддом до сих пор остаётся ковидным стационаром.
Теперь я полностью посвятила себя уходу за мамой. Когда я вырвала себя из профессионального контекста, ей было 93 года. Мы живем близко — на одной улице, город вообще небольшой, поэтому я могу постоянно с ней не находиться. Мы обходимся без всяких сиделок.
Моя работа — это 35 лет ответственности. Работа бы не закончилась, если бы не произошла эта пандемия. Но так звёзды сошлись, жизнь теперь повернулась немножко в другую сторону. Но жизнь продолжается!
ДЕТИ
Оба сына пошли по папиной стезе. Муж — айтишник, у него второе образование финансово-экономическое, он 30 лет отработал в банковской сфере. Ребята получили заряд интереса к компьютерной технике и выучились по смежным специальностям.
Дети всегда советуются с отцом: и в профессиональном плане, и в жизненных вопросах. Он очень знающий и глубокий человек, на многие вопросы у него по опыту есть ответы.
Старший сын Дмитрий — очень целеустремленный человек с детства. Спокойный, самостоятельный. С ним никогда не было проблем, он всегда со всем справляется. Если ему нужно, он попросит, и ему объяснят, с ним поговорят. Верно оценивает ситуацию, понимает, когда нужна помощь, и для любой задачи найдёт решение.
В детстве у него заметили талант к музыке. Преподаватели детского сада сказали: обратите внимание, у парня хороший слух. А рядом с нами как раз была школа с музыкальным уклоном: там Дима учился играть на аккордеоне.
У него хорошо получалось. К тому же, это развивает мелкую моторику, усидчивость, полезно. Мы объясняли ему, что это необязательно будет твоя судьба, но навык тебе пригодится. Он даже выступал на фестивале «Славянский базар», была какая-то белорусская программа, и он в ансамбле в соломенной шляпе что-то играл.
И всё-таки на аккордеоне он играл с тоской. А классе в четвёртом, когда появились компьютеры, он спрашивал: «А если мы продадим аккордеон, что для компьютера сможем купить?». В итоге он очень легко и с радостью перёшел в другую школу в 5-й математический класс.
Всё встало на свои рельсы — теперь он делал то, что ему было интересно. Совершенно не надо было заставлять. Ребята к нему приходили, звали куда-то, а он отвечал: «Нет, я задачи порешаю. Мне из Московского университета пришло задание». Шестой, седьмой класс. Человеку это было важно.
Помню, его отговаривали: «Зачем тебе ехать в Минск в старшие классы? Тут ты отличник, у тебя будет золотая медаль, поступишь тут в университет...» — «Да вы не понимаете». Его путь получился очень обдуманным. У него был хороший преподаватель по программированию, она им гордилась. Он поступил в математический класс в лицее при БГУ по олимпиаде по программированию. А потом поступил в БГУ на компьютерную математику. А после университета стал дальше заниматься наукой в магистратуре при Академии наук, искал себя в математике.
Когда он выиграл грант от университета в Лунде, и это изменило его жизнь. Это старинный, очень серьёзный шведский университет. Учёба в Лунде дала ему возможность ездить по разным странам на семинары и конференции по своей и по смежным специальностям. Там он учился четыре года, а на пятый защитился и в 2016 году получил PhD, мы с мужем ездили на вручение степени. Теперь сын там живёт постоянно.